Цяпер я жыву ў Казахстане. Мы прыязджалі сюды з Рытай вясной, калі пашлі чуткі пра мабілізацыю з 9 траўня. Тады я жыў у Алматы тры тыдня, пакуль не стало зразумела, што чуткі неабгрунтаваныя.

Зараз я з’яжджаў з думкай, што раблю гэта назаўжды. У вандроўнай сумцы рэчы на осень і зіму, значкі з бчб-сьцягам і Пагоняй на штрыфель майго адзінага пінжака, ноутбук, та кнігі Сэнекі, Лукрэція і творы Эпікура. Вось і ўсё, што я захапіў у новае жыццё.

За некалькі дзён да выступа пуціна пра мабілізацыю мы сядзелі ў гасцях у сяброўкі. Сёлета яна стала працаваць валанцёркай праз дапамогу ўкраінскім уцекачам. Па зразумелых прычынах улада Ўкраіны называе ўсіх уцеклых на ўсход ці палоненымі, ці выкрадзенымі, ці тымі, каму не далі магчымасті уцячы на захад. Аднак гэта не зусім так. Люді ратуюцца ад вайны куды могуць. Таксама ў расею беглі не таму, што падтрымлівалі генацыдальны плян пуціна па захопленню Ўкраіны. Мяжа побач, вось і уцякаць прасцей. А за мяжой пакуль не бамбуюць. Таксама тут жывуць сваякі. Тут размаўляюць той жа мовай. Ігд, Ігд.

А ў выніку людзі сутыкаліся з ненавісцью да сябе. «Зачем вы сюда приехали? И без вас всё плохо». Сяброўка расказвала, як адна сямь’я прыехала нават да Краснаярска, і сваячкі з парога пачула, што бамбёжкі, ад якіх яны ўцякалі — гэта добра. «Это потому, что вы фашісты», — сказала яна ім у твар.

Сяброўка расказвала, а мы думалі пра тое, як з 2014 году разарвалася сувязь са сваякамі Рыты з Адэсы. Некалі мы разважалі, мусіць паехаць туды жыць. Яшчэ да Крыма з Данбасам. Сяброўка расказвала, а мы думалі пра бацька Рыты, якій ня кроплі не рэфлексуе, пакуль паглынае людажорскія мантры з мрачнаватара. У яго амаль з год няма ні якой працы з-за вайны і санкцый. Ён адмаўляецца ад свае ўкраінскіх караней. І ён ня бачыць нестыковак у адбываючымся.

Муж сяброўкі ў пачатак вайны разважаў, ці мусіць падацца на ізраільскае грамадзянства, та пераехаць туды з сямьёй. Але сяброўка не хоча з’яжджаць з краіны. Яна працягвае любіць свае раздзіму ня гледзячы ні на што. Я вузкалобы, я гэтага не вельмі разумею. Мяне за мае беларускую мову загнабілі мае былыя аднакурснікі, якія любяць паўтараць «русская культура такая же жертва этой проклятой войны». А я чытаю «Клеветникам России» Пушкіна, і бачу, як і 200 гадоў таму працавала Радыё тычячы халмагоравых. Бачу, што расейская культура гэта і ёсць та баба, якая гаворыць сваякам, якія зараз вырахтаваліся ад смерці «Вы фашісты».

Дзякуй сяброўке, ёсць надзея на тое, што ў той краіне можа быць нешта добрае. Пасля немінучай ганебнай паразы, якая чакае расею, такія людзі, каторыя зараз дапамагаюць украінцам напэўна здолеюць збудаваць нешта чалавечнае.

Але без мяне.

Пакуль расія, блакуючы чорнае мора, шантажуе сьвет новым галадаморам, адначасава крыўдзіцца по canceling’у сваёй культуры, варта ўзгадаць, что гэткая культура такое.

Сёння першае чэрвня, сусветны дзень аховы дзяцей. За тры месяцы расейскія вайскоўцы забілі больш за 200 дзяцей ва Ўкраіне. Ня выпадкова, мэтанакіравана. У рамках практыкі выпаленай зямлі. А яшчэ ёсць пакалечаныя. Без рук, без ног, але выжылыя. Складана паддаецца падліку колькасць сірот, радзіцелі якіх не былі ваеннымі. Гэткія выжылыя дзеці хутчэй недапрацоўка расейцаў. Забітымі павінны былі быть усе. А каго вывезлі пад відам так званага ўцекача, зараз праходзяць курс карэкцьруючай русіфікаціі:

Такіх выкрадзеных малютак рыхтуюць да ўсынаўлення. Цалкам верагодна прі жівых бацьках, якія засталіся ва Ўкраіне. Іх прымусяць забыть, хто яны. Як робяць зараз кітайцы з уйгурамі, ці амэрыканцы з канадцамі у адносінах карэнных народаў ў пачатку ХХ стагодзя.

Але тое ж самае расейцы робяць і са сваемі дзецьмі. Мне ўеўся у памяць здымак пашпарту нейкага прізыўніка, пагібелага ва Ўкраіне. Хлопец 2004 гады нараджэння, ці то с далёкага ўсходу, ці то с Камчаткі. І тым фотакартка з яго палюбоўнікам. Ён нарадзіўся пры пуціне, жіў у гамафобскім асяроддзі. Фактычна быў парыей, ворагам сваёй айчыны. Для чаго? Каб загінуць на чужой зямлі за тысячы кілометраў ад дома дзеля таго, хто цябе і чалавекам бы не лічыў?

Вось што расія насамрэч думае пра дзяцей.

А учора быў дзень памяці ахвяр палітычных рэпрэсій ў Казахстане. Дзля краіны гэта асабліва важная дата. Ганенням і забойствам падвергнуўся не толькі народ Казахстана. Терыторія самой рэспублікі ператварылася у месца ізнання дзля многіх народаў ЗРСР. Паволжскія немцы, палякі, карэйцы, народы Каўказа – ўсе, хто правініўся у глазах сталіна, эшэлонамі спасылалісь сюда. 23 лютага, калі ў расіі выходны дзень у гонар савецкага войска, чачэнцы з інгашамі знаходзяцца ў жалобе у памяць аб высылцы у Казахстан.

Тыднем раней, 21 траўня, быў дзень памяці генацыда чаркесаў. Народа, які меў доўгія добрасуседскія адносіны з расеяй на працягу многіх стагоддзяў. Аднак гэта перастала мець якое-небудзь значэнне для расейцаў падчас Каўказскай вайны. Усіх, хто не ўцёк, забілі, а потым зрабілі від, быццам ніякіх чаркесаў і не было. Сучасны рускі проста не ведае про гэта нічога. А раскажаш — не паверыць.

Да і зараз пуцін заняты нічым іншым, як канчаткавае вырашэнне ўкраінскага пытання. Для гэтага ён пасылае на полі бою дагестанцаў, буратаў, калмыкаў, баскур і людзей іншіх малых народаў. Такім чынам ён вырашае адразу два пытання, абодва для пашырэння жызненной прасторы “рускага міру”.

Вось што расія насамрэч думае пра іншыя народы.

Ну i варта ўзгадаць пра цяперашні харчовы шантаж. Ўкраіна ня можа даставіць збожжа сваім пакупнікам, а расія гатова стварыць зялёны калідор толькі прі ўмове аслаблення санкцый. Сітуацыя нагадвае тыповую рыторыку расейскага адмоўніка галадамору. “Па-першае, яго не было, а па-другое гэта быў не генацыд, таму што ён быў не толькі ва Ўкраіне, а таксама у расіі”.

Рабаванне заўсёды было часткай расейскага калоніалізму. Нават ў сферы ўліяння, зацверджанай на Ялцінскай канферэнцыі (галоўнай мэте крамлёўскага плана “можам паўтарыць”), ужо разрабаванай ш абяскроўленай націстамі, савецкая адміністрацыя перш за ўсё правяла ацэнку маёмасці, каб ўсё забраць і вывесці ў расію. Не толькі прадукцыю заводаў, але і самі заводы. Не толькі тэхніку, але і працуючыя камунікацыі. Зрэзалі нават правады з ліній электраперадачы. Выкручвалі лямпачкі. І гэта не ў немцаў. У чэхаў, палякаў, у тых, хто сам быў ахвярай. Так краіны, якія да вайны маглі скласці канкурэнцыю Заходяй Эўропе, упалі ў тэхналагічную і гуманітарную залежнасць ад ЗРСР.

Пасля акупацыі паўднёвай Ўкраіны, ураджай з захопленых тэрыторый адправіўся ў Крым і іншыя рэгіёны расіі. Пасля ўстанавлення кантролю над Маріупалем расейцы неадкладна ўзяліся перапраўляць сталь з Азоўсталі да сябе. І такое дзяржаўнае марадзёрства нічым не адрозьніваецца ад крадзяжу стыральных машін звычайнымі жаўнёрамі з будынкаў украінцаў у якасці трафеяў.

Вось ў гэтым і ўся расійская культура.

Сучасныя старыя ў палітбюро жадают ўзмоцнення расіі на пакаленні наперад. Ну што ж, а мы павінны нагадаць будучым пакаленням: рускім быць сорамна!

Размауляў сёння з сяброўкай, пра якую ужо пісаў раней. Зараз яна спраўная вучоная, працуе над артыкулам з нямецкім калегам. Разам яны пішуць пра выяву каранавіруса ў афіцыйных СМІ. І вось яны ябмяркоўваюць на тэмат пустых вуліц, якія служаць правобразам апакаліпсісу. Бязлюдныя грамадскія прасторы, вецер, які гуляе па нядаўна жывых плошчах, стваралі поле для нарратіва пра канец цывілізацыі, як мы яе ведаем. Атсутнасць людей у дадзеным кантэксце становіцца раўназначным іх смерці. І у гэтый момант мае сяброўка ўспамінае пра знакамітыя кадры інаугурацыі путіна у 2012 годзе. Урачысты картэж, які едзе па зусім пустой маскве. Шірокія вуліцы, на якіх сустякаюцца хіба што людзі ў форме. Дабрабыт і святачная атмасфера. Супрацьлеглае значэнне прі роўна той жа падачы.

Нарратів будаваўся ў той парадігме, што бяспечны горад — гэта пусты горад. Суб’ектнасць тут ёсць толькі у пуціна, а деперсаніфікаванае грамадства пераўтворана у декарацыю. Існуюць толькі прэзідэнт і абязлічаная краіна. Такім чынам пусты горад успрымаецца як катастрофа самімі людзмі, у той час як для інвазіунага элемента ўсё роўна наадварот.

Тут можна правесці аналогію. Мы не можам убачыць чорную дзірку. Але мы ведаем пра яе па пустаце вакол. Абязлюдненыя вуліцы такім чынам з’яўляюцца свайго роду сацыяльным партрэтам каранавіруса. Пустыя вуліцы масквы, якія падаюцца ў дадатным ключы як сымбаль урачістасті закону і дабрабыту, таксама абарочваюцца партрэтам пераможнай эпідэміі.

А цяпер гэта эпідэмія панесла смерць за межы расіі.

Пачаўся чацвёрты месяц вайны. Я рашыў пісаць па-беларуску. Зразумела, раблю шмат памылак, але гэта нармальна, калі до гэтага моманту думаю расейскаю. Чытаў на “Медіазоне.Беларусь”, якую зараз аб’явілі экстрэмістскім выданнем, пра беларусаў, якіе таксама пачалі гутарыць на роднай мове пасля 24 лютага, і адчуваю, што гэта правільна. Далей як раней нельга.

Ёсць прадчуванне вялікай бяды. Ствараецца ўражанне, што пасля першых месяцаў ваенных глупства, блытаніны і паражэнняў, расейская армія сабралася і пачынае перахопліваць ініцыятыву. Мусіць баявы вопыт дае плён, мусіць перадача адказнасці за разведку на карысць ГРУ. А мусіць у украінцаў пасканчаўся энтузіязм. Не ведаю, не ведаю.

Падобна на тое, што расейцы зноў збяраюцца нападаць на Сумы і Чарнігаў. Ёсць поспехі на данбасскам фронце. Я асцерагаюся, што Лукашэнка в гэтый раз адправіць войска ва Украіну. А гэта вяртае нас да пазіцыяў пачатку вайны. Толькі цяпер расейскае войска і у лепшай боегатоўнасці.

Гавораць, быццам ў крамлі плануюць новы рэферэндум. На нём вырашаць увесці ў склад расіі Паўднёву Асецію, новыя украінскія набыцці, Прыднэстроўе, а таксама Беларусь, “калі прададуць Лукашэнку”. Правесці яго плануюць 11 верасня (sic!), у дзень адзінага галасавання у расіі. У апошнія дні перш прадстаўнік МЗС РФ, а потым другі сакратар ЦК БРСМ зрабілі заявы, аб удзеле беларускай моладзі на будоўлях у сібіры і на далёкім усходзе. Мы ужо зразумелі, што Шойгу, кажучі пра так званыя “новыя гарады” у сібіры, насамрэч меў на ўвазе лагеры для украінцаў. Мяркую, зараз намякаюць пра той жа гулаг дзля астатніх. Здаецца фантастічным, але намер Пуціна захапаць усю Украіну тож здавалася да пачатку вайны. І вось вам 92 дзень вайны.

Впрочем, я отдаю себе отчёт, что изложенное ранее — попытка загрести жар чужими руками. Это низко и трусливо. Это попытка найти стороннюю силу, чтобы она пришла, и сделала снова всё хорошо в ситуации когда сам — вынужденно или нет — ты в полной беспомощности.

Такого не будет, потому что не может быть. Только дальнейшее обнищание, ухудшение условий жизни, и полное погружение в тоталитаризм осаждённой крепости.

Здесь нечего больше спасать. Нужно уезжать, пока есть такая возможность.

Чем больше об этом думаю, тем сильнее укрепляюсь в мысли, что выбор Нобелевским комитетом Муратова, а не Навального в качестве лауреата премии Мира был верным. Последнего сразу за очередным бессовестным судилищем отправили на зону строгого режима. А главред Новой газеты, хлопнувшей дверью перед носом Роскомнадзора, может свободно работать на дело мира. Да, за ним следят также, как за любыми активистами. И оттого могут облить краской, как обливали того же Навального. Но на Премию перебравшийся в Европу Кирилл Мартынов может запускать “Новую газету. Европа“; Муратову в управление могут передавать типографии, как сделала скандинавская A-Media; в конце концов, он как нобелевский лауреат маячит бельмом на глазу властей, и те могут лишь делать его жизнь в России максимально невыносимой. В Беларуси Алексиевич служила таким раздражителем, покуда Лукашенко не выдавил-таки её за границу в 2020 году.

* * *

Я тем временем умудрился ввязаться на Reddit в перепалку с каким-то то ли школотой, то ли кремлеботом, заявлявшим, что русские в отличие от беларусов и украинцев — жалкие трусливые рабы. Разумеется, таких комментов в дни войны ежедневно появляются тысячи, и вступать по поводу такой глупости в спор, особенно когда “Искандером” разбомбили вокзал Краматорска с не успевшими уехать беженцами — та ещё защита дьявола. Но по мере того, как мы тонем в творимом нами аду, хочется зафиксировать свои умонастроения. Ведь ровно по этой причине я и взялся вести этот блого-дневник.

Начну с того, что считаю заслуженными проклятья в адрес россиян. Обладатели российских паспортов вполне заслуживают всех осуждений, насмешек, издевательств и поношений, которыми сейчас осыпаются. Российские солдаты, воюющие против Украины, не должны будут заслужить права зваться ветеранами. Это должно стать позорным клеймом на судьбе каждого, попавшего туда. И если я вдруг окажусь поставлен под ружьё по той причине, что не убегу к нужному моменту как можно дальше от страны, тоже заслужу его. У меня нет оправданий тому, что сделали российские солдаты в Буче, Бородянке, Мариуполе и далее, и далее, и далее. Однако всё это не даёт права распускать эссенциалистские суждения о вечной неполноценности или ущербности российских народов.

Более того, хотят того их авторы или нет, такие суждения определённо на руку режиму Путина. И нет, вовсе не потому, что это прямое доказательство разыскиваемой российскими троллями по сусекам эфемерной западной “русофобии”. Сам путинский режим мыслит ровно в тех же категориях. Потому война и стала возможна. Россия воспринимается её руководителями как вотчина, в рамках которой народ страны входит в пакет собственности. И началось это не с Путина. И никакой значимой сислой ни в Европе, ни в Америке на протяжении всего постсоветского времени не осуждалось. Сначала существовал либеральный консенсус, известный как “Конец истории” по произведению Фрэнсиса Фукуямы. Потом сосуществование с петрократией стало выгодным, в том числе и особенно в коррупционном плане. До такой степени, что из захвата Крыма и разрушения Донбасса в 2014 году режим практически не вынес никаких уроков. А теперь уже слишком поздно.

Теперь украинцы вынуждены держать оборону и считать потери, а народы Европы впервые за десятилетия всерьёз почуствовали, что враг у ворот. Но стоит признать, что ни проклятья в адрес русских (а они их, как я уже говорил, их полностью заслужили), ни тяжёлые санкции, не могут сами по себе решить проблему. У обнищавшего, раздавленного государства по-прежнему останется второй по размерам ядерный арсенал в мире. И стоит признать, запускать ракеты у русских получается лучше, чем воевать на земле. Люди во власти, включая Путина, определённо не так умны, как многим казалось раньше. Но жестокость с хитростью вполне компенсируют сложившийся недостаток.

Вот почему нужно уже сейчас думать не только об освобождении Украины, но и что собой должна представлять победа над Россией. Путин размахивал ядерными боеголовками задолго до начала наступления. И если раньше это могло казаться блефом, на сегодня возможность его применения вполне реалистична. Возможно мы это увидим уже в ближайшие недели, коль скоро план сохранения сухопутного коридора до Крыма начнёт рушиться также, как разбилась надежда на первоначальный блицкриг.

Допустим, сейчас благоразумие возобладает. Удушение режима, осуществляемое санкциями, не поспособствует внезапному поумнению властьпридержащих. Такова природа отрицательного отбора, присущего диктатурам. Сами украинцы отдают себе отчёт, что проигравшая Россия “захочет повторить” в будущем. Ведь возвращение Крыма с Донбассом под управление Киева не означают смены мыслей об их принадлежности у россиян. Так что если атомную бомбу не станут бросать в этот раз, нет уверенности, что более глупые и жестокие правители будущего не рискнут её применить в будущем.

Чувства рессентимента и реваншизма равно привели Германию к нацизму, как и Россию к войне с Украиной. И как благополучное исцеление первой не мыслимо сегодня без плана Маршалла, также необходимо думать о плане по редемократизации России и освобождению её от позорной нищеты по итогам нынешней войны. Без этого невозможно будет вернуть фразе “Никогда больше” изначальный смысл. Если кто-то ещё хочет это сделать.

Российские войска покинули Киевскую и Черниговскую области, и открылось страшное. Резня в Буче показала истинный смысл устроенной в Украине “денацификации”. Стало ясно, что употреблённое Путиным “окончательное решение украинского вопроса” в первые дни наступления — не оговорка по Фрейду, а твёрдо и умышленно использованный термин. Они пришли убивать украинцев. Искомый ими буфер между Россией и пугающим их “Западом” — бесконечные километры выжженой пустой и необитаемой земли. И мобильные крематории, с которыми они заходили, по всей видимости нужны были не для своих солдат, а для убитых украинцев. Своих они просто не подбирают. Зачем? Пока в сводках не значится — денюжки капают. А там начальству можно и себе их присвоить.

От всего этого отторжение ко всему русскому лишь растёт. И паспорт цвета запёкшейся крови как клеймо, с которым ничего не поделать. Хочется убраться из России, и на выходе отряхнуть прах страны со своих ног. Да вот только бежать пока некуда. Строим с Маргаритой планы. Ей пока это сложнее всего.

Само нахождение становится здесь невыносимым. Но чем дольше мы будем собираться, тем меньше вероятность, что сможем выехать куда-то вообще. Уже очевидно, что если такое устроили в Буче, то о Мариуполе даже думать страшно. И остановиться они не смогут.

Невролог поставила мне диагноз “депрессивное расстройство”. Прописала антидепрессанты, и велела непременно явиться на повторный осмотр спустя месяц.

Всё ещё сложно мерить время такими огромными величинами. Тем не менее, Россия воюет с Украиной второй месяц. Пускай сами украинцы и не забывают напоминать, что вообще-то идёт восьмой год агрессии. Пока всем очевидно лишь то, что блиц-криг не удался. Сложно недооценить степень несоответствия информации, поступавшей в Кремль до войны, чтобы представить по какому сценарию этот вариант вообще мог быть успешен.

За месяц можно научиться многим навыкам. Начинаешь лучше отличать, где пропаганда, и как она работает. Не важно, российская ли, украинская… а также твоё мироощущение становится туннельным. Перестаёшь реагировать на многие вещи, которые раньше могли остановить, впечатлить. Разве что постоянно думаешь: когда, чем, как это всё может кончиться?

Сегодня были очередные переговоры, на сей раз в Турции. Это несомненно победа украинской стороны. Её представителей больше не вынуждают ехать в оккупированную российскими войсками Беларусь. К тому же начался отвод армейских подразделений от Киевщины и Черниговщины. Украинская армия, занимая освободившиеся позиции, разумеется, рапортует о военных успехах.

К сожалению, сам я не нахожу поводов для радости. Россияне уходят с позиций сами. В то же время они окапываются в Донбассе. К границам Украины приходят новые подразделения, стянутые из Абхазии, Южной Осетии, Нагорного Карабаха… Пока всё больше похоже на передышку для перегруппировки перед новой атакой. Сухопутный коридор к Крыму Россия отдавать просто так не собирается. А то, что не станет Мариуполя… а зачем он России нужен в своём новом внутреннем море?..

Украинцы сражаются за свою землю, за своих людей, за собственное существование. Россия сражается за виньетки в будущих учебниках истории. Для украинцев эта война — в полном смысле слова отечественная. Для посланных на Украину с востока солдат это всё непонятная бойня. И тем не менее, украинцы бьются тем, что им поставляют, а не тем, чем могли бы. Западные страны не дают Украине систем ПВО, даже советского времени; не дают самолёты, даже руинированные МиГи. Только системы сдерживания, и ничего такого, что могло бы помочь по настоящему пустить на дело контрнаступления. Ничего, что могло бы защитить от ракетных обстрелов, которые явно не прекратятся. Украинцы бьются за людей и считают людей. Их война — это их солдаты. В случае России последнее — недостаток соперника.

В Украине военное положение. Миллионы беженцев покинули страну. Все мужчины встали под ружьё. Ресурсом новой силы служит пожалуй лишь “иностранный легион”. В России меж тем нет даже рекрутирования резервистов. Срочники — да; жители ДНР и ЛНР — да; контрактники (официальные и прочие “вагнеровцы”) — да; даже вытащенные с территорий созданных ранее прокси-режимов (какой шанс для Азербайджана и даже Грузии!) — тоже да. Но в целом ресурса для пополнения войск ещё очень много. Захотят и смогут ли его полноценно начать расходовать власти — вопрос открытый. Но поле для манёвров огромно.

Переговоры могут быть сколь угодно многообещающими, однако пока всё ещё кажется, что они — лишь повод для затягивания времени. Кто лучше готов к затяжному конфликту, я не знаю. Я просто пытаюсь нащупать твёрдую почву в завтрашнем дне. Но если рассчёт на него у властей России, я боюсь оступиться и утонуть в этом болоте.

Маргарита идёт на поправку. Мы ищем психотерапевта. Пытаемся жить дальше. Делать рутинные вещи — занятие не из простых. Удивительно, как окружающие с этим справляются.

Иногда бывает сложно смотреть на самые естественные вещи. Не замечал раньше, что вокруг столько детей. Они были выношены, благополучно родились, а теперь в колясочках, или бегают на своих ногах. Удивительно. Отчасти прискорбно.

Мединский, дослужившийся до представителя этой страны на переговорах с Украиной, успел заявить, мол, “на кону сегодня само существование России”. В то время, как это наши бомбы падают на украинские города, тогда как мы можем спать в своих кроватях, а не по углам бомбоубежищ. В целом, ясно, что он делает отсылку к концепции применения ядерного оружия, и так грозит миру пальчиком.

От их ухмылок просыпается внутренний антинаталист. Рождённые дети должны будут заживо сгореть в адском пламени, а наш по счастью никогда не сможет.

Не хочется иметь ничего общего с этим местом. Оно отвергало нас десятилетиями руками конкретных людей. Лишало нас голоса, вынуждая отказаться от него самостоятельно. Помню на выборах в 2012 году я пришёл на участок, к которому прикреплён, с недавно полученным свидетельством о смерти отца, требуя вычеркнуть его из избирательных списков. Не хотел, чтобы его имя было посмертно опозорено в том балагане, который устраивался для возвращения Путина на трон. Тогда я ещё думал, что это может что-то значить.

Когда начали брать Крым, я смирился с отчуждением, и замолк. Я больше не участвовал ни в одних так называемых “выборах”, акциях протеста, не ходил на митинги и завязал с проявлениями гражданственности. Перестал отождествлять себя с государством, перебрался во “внутреннюю эмиграцию”. Стоит признать, наивные идеи отсутствия тождества между режимом и народом, подаренные Болотной в 2012 году давали надежду на возможность жить внутри России, интеллектуально не связываясь с ней. Я сильно ошибался.

Мы в 2022 году, и теперь нам говорят, что любой не согласный с Z — не русский. Ну что же, меня устраивает их вызов. Тут они меня раззадорили, и мне есть чем ответить. Я часто рассказывал, что одним из косвенных и незапланированных результатов пакта Молотова-Рибентроппа стало моё существование. Без него мои будущие родители, представители разных народов, которые должны были появиться уже после Второй Мировой, были обречены жить в разных странах и никогда не имели бы возможности встретиться. Раз уж одна из родин от меня отказывается, ладно, у меня ещё одна есть в запасе. Объявляете меня чуждым элементом? Я сам отвергаю вас. Я больше не хочу и не буду считать себя русским.

Жан Амери писал о вынужденности и невозможности быть евреем. Для него стать Йоханааном значило проиграть, по-сартровски согласиться на то, что твою идентичность определяет антисемит, твой личный враг. В моём случае дилемма снята. Мой враг вообще отказывает народу моей матери в праве на субъектность. Говоря, что я беларус — и отныне только беларус — я принимаю вызов.

В ночь на сегодня Маргарита потеряла ребёнка. Диагноз — замершая беременность.

Сил нет.