Чтение “Обыкновенной Арктики” Бориса Горбатова дало мне новый взгляд на соцреализм. По традиции он как-то считался скисшим остатком классической литературы, пропущенным через жернова сталинской идеологии. Повествования без действия, где все – герои, нет злодеев, а вся борьба – за то, кто будет лучше.
Рассказы о полярниках открыли другую сторону соцреализма, делающую его живой и актуальной литературой. Большевики оказываются то ли невероятными титанами, то ли атлантами, а описания свершений советской власти читаются словно это фантастическая литература. В рассказе “Карпухин с Полыньи” старорежимный представитель фактории, паразит и алкоголик, сталкивается лицом к лицу с советской властью: инспектор треста демонстрирует ему строительство города во льдах. Отстроенные больницы, парники, где растят овощи, фермы, в которых стойла заняты обычными коровами со средней полосы, техника, перекорчёвывающая вечную мерзлоту, переделка ландшафта для строительства новых портов…
Невероятные дела для уже нескольких поколений современной России с её “подъёмом с колен”, “модернизацией” и “инновациями”… Нет необходимости в чтении фантастической литературы, потому что это “сможем и превозможем” для окружающей действительности куда более фантастично, чем любое описание космических полётов. После очередного рассказа озираешься вокруг, не понимая, где же та цивилизация, которая могла перелопатить всю природу, закатать мерзлоту в асфальт?..
“Таян-начальник” рассказывает об эскимосе, которого на пороге голодной смерти советская власть спасла от гибели, “научив удить рыбу”, как любили у нас говорить либеральные политики 90-х. После крушения советского строя нам всем всучили удочку, чтобы мы ловили рыбу. Но когда не знаешь, что такое удочка и что с ней делать, как можно удить рыбу? Озлобленое голодное состояние эскимоса Таяна, его страх всего и вся вокруг и взгляд надежды на Запад, откуда пришли русские и дали блага, очень знакомо. Только теперь сами русские стали источником озлобленности и голода, а взгляд на Запад, на Канаду, на ЕСПЧ и т.п. оказывается единственной причиной испытвать надежду. И одинаковые мысли, роднящие с этим персонажем-эскимосом соцреалистического рассказа, возникают сейчас от окружающей действительности.
Так, когда нет ничего кроме пустых слов и популистских обещаний, художественная литература, описывающая конкретные дела, свершения, строительство, производство, оказывается ощутимым предметом среди окружающего вакуума.