Сегодня нас лишили слова.
“Теперь всё хорошо”, — подумал я, выходя на встречу вечерней Москве. Наши надзиратели, единогласно решившие убить дракона, забыли о том, как говорящие на птичьем языке уже однажды разнесли на кусочки лелеемую ими страну. Как воробьи — крошки, каждый в своё гнездо.
Наши надзиратели равняются на Китай, эдакого плохиша, у которого они учатся разным пакостям. Китайские хунвейбины тоже истребляли воробьёв, но, как и наши, — в результате потерпели поражение, а нынешний запрет “цензуры” привёл лишь к запрету “гармонии”.
“Что ж, это хорошо”, — подумал я, спускаясь в подземный переход. Мы не будем узнавать о каждом проступке надзирателей. Быть может, то, что не нашлось ни одного человека в зале, кто посмел бы проголосовать против — одна из последних свободных новостей. Мы не будем знать всё, но мы станем внимательнее. Мы ещё глубже прочувствуем этот мир, открыв не только глаза, но и слух, обояние, ощущения… Так, как это делали наши отцы, чтобы научиться своему чириканию. Даже в годы жуткой сталинской реакции, когда вдруг герои детских произведений стали за столом есть солёные огурцы. Думали ли запретители, что вызывают на бой эрудитов?
“Теперь всё хорошо”, — подумал я, оглядываясь вокруг. Гармонист в переходе исполнял танго Пьяццоллы. Безногая просительница милостыни у метро ела персик.

Зато я теперь могу писать в резюме, что официально признан ответственным за “слив” московской Монстрации-2012: https://twitter.com/kissmyba/status/221552133877678082

Представь, что ночью в комнате горит огонь. Те, кто стоит на улице, видят тех, кто находится в этой светлой комнате. Так же и те, кто будет находиться в аду, будут видеть тех, кто будет находиться в Раю. И это будет для них ещё большей мукой. И представь опять: те, кто ночью находится в свете, не видят тех, кто стоит на улице в темноте. Так же и находящиеся в Раю тех, кто в аду, не увидят. Ведь если бы те, кто находится в Раю, видели мучающихся грешников, то им было бы больно, они скорбели бы об их горькой участи и не могли бы наслаждаться Раем. Но в Раю “не́сть боле́знь…”. Те, кто в Раю, не только не будут видеть тех, кто в аду — они даже не будут помнить, имели ли они брата, или отца, или мать, если и те не будут в Раю вместе с ними. “В то́й де́нь поги́бнут вся́ помышле́ния его́”

Самым смешным в нынешнем политическом моменте кажется то, что Беларусь при Лукашенко в годы, когда демократия ещё теплилась в России, воспринималась нелепостью. В конце 90-х Александр Григорьевич мог восприниматься как серьёзная фигура. Особенно в рамках бессмысленного ельцинского “Союзного государства”. Но шли годы и диктаторский режим, при котором остановилось время, виделся со стороны всё более курьёзным. В первое десятилетие путинского правления то и дело возникали слухи, что вот-вот Беларусь будет пожрана Россией, влившись в наши границы на правах очередной губернии.
Однако всё изменилось, когда Путин стал цепляться за власть и был вынужден строить диктатуру. Внезапно оказалось, что десятилетиями укрепляющий свою власть бацька обыграл всю нашу номенклатуру включая национального лидера как сопливых мальчишек. Он был смешон при демократии, но оказался на равных, как только мы её потеряли.

“В самых неверных, языческих Царствах есть закон и правда, есть милосердие к людям — а в России нет их! Достояние и жизнь граждан не имеют защиты. Везде грабежи, везде убийства и совершаются именем Царским! Ты высок на троне; но есть Всевышний, Судия наш и твой. Как предстанешь на суд Его?” — говорил, поддержавший бы Pussy Riot, живи он в наши дни, с амвона Успенского собора в Кремле Филипп Колычёв. Не долгое время ему ещё оставалось быть предстоятелем Российской Церкви. На этого диссидента, зиждителя дегенеративных взглядов, разрушающих Родину, нашёлся свой Александр Босых в лице Малюты Скуратова.
А всё потому, что оппозиции в лице бояр не стоило пенять в сторону Княжества Литовского, где, дескать, и без нашистов, то бишь опричнины и закон и порядок и люди от горячих объятий крепостничества не разбегаются в степь и леса. Имели связь с послами вражеского государства? Так что ж теперь по утерянной голове плакать? В королевстве Сигизмунда сплошной раздрай и кризис, национальная и религиозная неразбериха, и всякие связи с ним — это удар по стабильности Московского княжества.
На следующий же день после выступления митрополита Филиппа казни и обыски продолжились с новой силой. У бояр и людей митрополичьего двора пытками хотели дознаться о замыслах Филиппа против национального лидера. На стенах храмов многие стали выцарапывать хэштеги #новый37й и тому подобные.
В дальнейшем суд над Филиппом Иван Грозный взял под личный контроль. Первые экспертизы не выявили в действиях митрополита достаточных оснований для ареста, но анонимные обвинения в оскорблении религиозных чувств проступками Филиппа в бытность игуменом Соловецкого монастыря дали ход буксовавшему следствию. Православная общественность в лице подсиживающих Филиппа епископов требовала его раскаяться в содеянном. Арестант демонстрировал наглость, не соглашаясь с наветами. Следствие дозналось правды, суд постановил, что осквернение святого места было совершено, и митрополит Филипп лишился сана. Опричники, в лучших традициях движения хунвэйбинов, громивших ревизионистов, ворвались в храм, где служил обвинённый оппозиционер, сорвали с него святительское облачение и погнали по городу, избивая мётлами, под крики: “Подпиндосник! Враг России! Больше Госдеп не заплатит”.
За сто лет в нашей стране меняется всё, и за тысячу — ничего.

Хорошая статья Михаила Соломатина про “русский” и “мигрантский” вопрос в связи с очередным “бытовым конфликтом” местных с дагестанцами в Демьяново. В ней подводится итог всей государственной политики Новой России, которая столь явно ведёт страну к развалу (или к России как национальному государству русских, что в данном случае — одно и то же).
Соломатин проговаривает много утверждений, к которым приходил и я, делясь с окружающими, но которые, почему-то, не казались тем, с кем я делился этими мыслями, столь же очевидными. Проблема усугубляется тем, что слишком многие готовы держать фигуру замалчивания, воспринимая любой разговор о национальностях как националистический. И чем сильнее люди жмурят глаза, не желая замечать, как клановая система кавказцев сростается с государственными институтами на почве коррупции, тем страшнее могут быть последствия. 

Почти никто не учитывает, что мигранты в стране объективно могут быть поделены на две очень разные группы, которых условно называют “спустившимися с гор” и “азиатами”. Улицы метут азиаты, а спускающиеся с гор формируют господствующий слой общества. И те, и другие – важнейшая часть коррупционной государственной модели, но “азиатам” отводится в ней пассивная роль, а “горцам” – активная. “Азиаты” призваны (в буквальном смысле) на роль коллективного штрейкбрехера, чтобы оградить чиновничество и бизнес-элиту от прямого контакта с формирующимся в среде коренного населения гражданским обществом.
<...>
В одной стране проживают устойчивые, этнически маркированные группы, которые де-факто не чувствуют себя согражданами (это не значит, что они готовы к “разводу”, тем более что “квартирный вопрос” запутан настолько, насколько его можно было запутать, однако же их совместная жизнь с каждым днем все больше превращается в ад; у тех и других уже давно своя “семья” – у одних Европа, у других – мусульманский Восток).

Do you know, why americans think there is winter in Russia all the year and bears with monocicles on the streets? CNN, that’s why!

Ну что, браты беларусы, теперь у нас всё так же как у вас, и всё идёт по плану…

Здесь прекрасно всё. Буквально всё, от заголовка до последней точки. Каков полёт мысли! Какое буйство фантазии! Не могу не выразить восхищения текстом пресслужбы ГУ МВД о происшествии с участниками белоленточных протестов на Арбате, по результатам которого по тем же официальным данным задержано более ста человек. Отлично сделано. Насладитесь и Вы этим произведением эпистолярного жанра:

“Сегодня днем на улице Арбат у памятника Булату Окуджаве один из так называемых оппозиционеров начал раздавать прохожим листовки. На замечание сотрудников полиции мужчина ответил нецензурной бранью и выбил из рук полицейского мобильный телефон. За нарушение общественного порядка данный гражданин был задержан и доставлен в отдел полиции.

Однако группа гражданин попыталась отбить своего соратника. Наиболее активная женщина, являющаяся по некоторым данным женой задержанного, несколько раз бросалась на полицейских, а затем демонстративно легла на асфальт и закрыла глаза. В распоряжении полиции имеются показания очевидцев, подтверждающие агрессивное поведение гражданки.

Вызванная бригада «скорой помощи» в первый раз не нашла необходимости в госпитализации женщины, лишь при повторном вызове доставила ее в больницу, где был поставлен предварительный диагноз: ЗЧМТ и ушиб.

Впоследствии в сети интернет стала появляться не соответствующая действительности информация о якобы избиении женщины сотрудником ОМОН.

В настоящее время по данному факту проводится проверка, направленная на установление всех обстоятельств, при которых данная гражданка получила указанные повреждения.

Пресс-служба ГУ МВД России по г. Москве”

Безумное молчание

Есть молчание от великого познания — от богатства духовного и мудрости — не всякую тайну вместить сердцу человеческому — слабо и пугливо оно, наше сердце.
Видел я на старых иконах образ Иоанна Богослова: пишется Богословец с перстом на устах. Этот перст на устах — знак молчания. И этот знак заграждающий прошел в душу народную.
А есть молчание от нищеты духовной — от душевной скудости нашей, по малодушию и робости.
Когда на обиду смолчишь — свою горечь примешь вольную, и молчание твое — вольный крест. Но когда ты видишь, как на глазах у тебя глумятся и оскорбляют безответно, и сам смолчишь, твое молчание — безумное.
Мы в смуту живем, все погублено — без креста, без совести. И жизнь наша — крест. И также три века назад смута была — мудровали Воры над родиной нашей, и тяжка была жизнь на Руси.
И в это смутное время, у кого болела душа за правду крестную, за разоренную Русь, спрашивали совесть свою: «За что нам наказание такое, такой тяжкий крест русской земле?»
И ответил всяк себе ответом совести своей.
И ответ был один:
«За безумное наше молчание».